Творческая лаборатория «Угол» не устаёт удивлять своих зрителей. Здесь интересно и крайне любопытно буквально каждое мероприятие. Будь то лекция профессора кафедры русской и зарубежной литературы КПФУ Веры Шаминой об особенностях немецкого театра. Камерная опера «Береника» по рассказам Эдгара По, написанная композитором Ляйсан Абдуллиной. Work shop с мастером пантомимы, лучшим учеником знаменитого мима Марселя Марсо, Лораном Деколем, с ёмким названием «Слова тишины». Показ фильма «Сохрани мою речь навсегда», посвященного жизни одного из лучших поэтов серебряного века Осипа Мандельштама и творческая встреча с его автором и режиссером Романом Либеровым. Или гастроли уфимского проекта «TheТеатр» из г.Уфы. И это неполный перечень событий, произошедших в «Углу» только в марте.
В это воскресенье «звёздный список» был пополнен совместным проектом Продюсерского центра «КонтАрт» и театра «Особняк» из Санкт-Петербурга — спектаклем «Мулей» режиссера Алексея Слесарчука. Созданный по одноименному роману самого популярного норвежского писателя современности Эрленда Лу, он получил массу положительных отзывов в качестве участника VI международного фестиваля камерных театров и спектаклей малых форм «АrtОкраина» в Санкт-Петербурге в ноябре 2015 года. А актриса моноспектакля Алиса Олейник, стала лауреатом фестиваля в номинации «Лучшая женская роль».
«Особняк» театр особенный, он вырос из театра-студии. Таких, в девяностые, в Питере было великое множество, но на плаву остались и превратились в самостоятельные театры лишь единицы. «Особняк» один из них. Это можно объяснить тем, что изначально он не был «коллективом, пошедшим за лидером», а «актёрским театром с приглашенными режиссерами». Театр, скорее, не для широкого, а утончённого зрителя. Режиссер трагикомедии «Мулей» — А.Слесарчук известен тем, что ставит спектакли по философским и экзистенциальным текстам. Павича, Фриша, Джойса, Клима. Его «Король умирает» по пьесе Э. Ионеско стал визитной карточкой театра, в афише имеются: драматическая инсталляция по текстам Фридриха Ницше и Карла Густава Юнга «Так говорил Заратустра», а также «Однажды летним днём» Юна Фоссе.
Так уж сложилось, что особенные в спектакле и декорации (художник Павел Семченко), создающие неповторимую атмосферу. Первое, что бросается в глаза при входе в полутёмный зал, геометрические фигуры: шар, конус, квадрат — хаотично расставленные, и подвешенные на уровне глаз. Затем зрение фокусируется на более мелких предметах: ряд разнокалиберных бутылок, позже из некоторых из них будут высыпаться различные по цвету и фактуре порошки, стул перевернутый на бок, пара туфель…Все эти предметы кажется не связаны друг с другом, и в то же время вписаны в нежно-зеленый прямоугольник задрапированный мягкой тканью.
В «Углу» ряды зрителей окружали четырехугольник сцены с трёх сторон. «В спектакле нет центрового ракурса!» — предупреждали администраторы, рассаживая зрителей.
Театр и по сути своей похож на реку, в которую невозможно войти дважды — каждый спектакль неповторим, уже по тому, что это не раз зафиксированное на плёнку изображение, а живой организм. Так вот игра Алисы Олейник неповторима изначально. По словам актрисы, она, в зависимости от своего настроения и дыхания зала произвольно меняет последовательность сцен, которые, словно стёклышки калейдоскопа свободно переплетаются, создавая каждый раз нечто новое. Случайным можно назвать и выбор саундтреков, с помощью планшета Алиса выбирает какая мелодия будет сопровождать эпизод. Музыкальное оформление спектакля — сочетание славянских мотивов, панковского напора, танцевального техно и авангардных шумовых эффектов в исполнении группы «Ива Нова».
«Меня зовут Юлия. Мне восемнадцать лет. Я из Норвегии. Мои родители разбились в авиакатастрофе», — с этих слов, словно сказанных на групповом тренинге, обычно начинался спектакль.
Но в этот раз первое, что сделала актриса, -миловидное юное существо с копной белокурых вьющихся волос,- когда зажёгся свет, выдержала длинную паузу, во время которой внимательно вглядывалась в лица зрителей. Затем, словно отвечая на чей-то вопрос, немного с вызовом произнесла: «Да, остались!» Остались письма, фотографии – пояснит она, а дальше поведает о том, что «мама-папа-и брат Том» улетели в Африку, не взяв её, потому что, видишь ли, она должна была закончить школу и поступить на юридический. В голосе девушки звучит досада и кажется, что речь идёт об обычном недопонимании отцов и детей, пока она не произнесет, всё тем же, чуть капризным тоном, что более всего её поразило СМС, которое пришло ей с борта самолёта: «Мы падаем. Люблю тебя. Делай, что тебе хочется. Папа». В этот момент впервые возникает ощущение диссонанса между тем, что она говорит и её интонацией. Эту фразу она произносит с обидой, словно родители, «столкнувшись с Африкой», погибнув, сознательно причинили ей зло.
Далее, на протяжении всего спектакля, девушка будет иронично говорить о трагическом и страшном, и очень серьёзно о мелочах. Как то отчаянно-запросто она трижды переодевается, прямо на глазах у зрителей и деловито-тщательно скручивает снятую одежду в плотный валик, словно желая, чтобы оставшееся после неё вещи занимали как можно меньше места.
Композиционно роман Эрленда Лу построен как дневник девочки, потерявшей всю свою семью в авиакатастрофе, писать который ей посоветовал психотерапевт. Внезапно оставшись одна, она потеряла равновесие, опору, корни. Словно былинка перелетает она из города в город, ночует в аэропортах или гостиницах. Инстинктивно, таким образом она старается быть ближе к погибшим близким и надеется, что однажды и её самолет потерпит крушение. В романе норвежского писателя вокруг Юлии много людей, которым она небезразлична. Это, и подруга Констанция, подарившая ей щенка, и поляк Кшиштоф, который под предлогом косметического ремонта её дома, ждёт её возвращения к жизни, и друг отца, принимающий участие в девушке. Режиссер же, ставя спектакль, словно скульптор, отсёк, как лишнее, всё, что могло бы примирять Юлию с жизнью. В спектакле она совершено одна. Уборщица, мечтающая побывать в Брюсселе, кассир в аэропорту, аморальный инспектор по вопросам морали, случайный похотливый мужчина, предложивший девочке встретиться в туалете, — не в счёт. Сохранив причинно-следственные связи, режиссер значительно сократил и текст бестселлера. В результате, история девочки-подростка, одержимой идеей самоубийства, но не имеющей сил сделать это своими руками, рассказана пунктирно, во многом недосказано, и от того пронзительно-трогательно.
«Я- безмолвный парк аттракционов, — скажет о себе героиня, — ярко снаружи, и уныло внутри».
И главное, что в режиссерской версии, А.Слесарчук не то, чтобы не выпятил себя, но, сумев уловить тонкие ноты автора, очень точно передал атмосферу романа, его сложную партитуру. И в этом большая заслуга и актрисы. Алиса Олейник, с помощью геометрических фигур и пластических сцен, органично вплетённых в действие, передаёт своё состояние, живёт на этой маленькой сцене, страдает, мечется, задаётся вопросом: есть ли Бог, фанатично мечтает о смерти и… выживает.
Состояние, близкое к катарсису, ощущается в сцене, когда казалось бы девочка погибла и встретилась с родственниками, которые она верила в это, всё это время наблюдали за ней с облаков. Алиса, сделав акробатическую «ласточку», изобразила самолёт, в который она села ночью и поднялась в небо, намереваясь дождаться, когда у самолета кончится горючее, и он упадет, похоронив её. «Всё уже хорошо! Всем спасибо!»- произнесёт она с облегчением, изобразит крен самолёта вниз, и свет погаснет. Эта минута, что прошла в безмолвии и темноте, кажется вечностью, не могу даже вспомнить точно, звучала ли музыка. «Она совсем не цеплялась за жизнь!» — с горечью думала я, уверенная, что это конец.
Но софит осветил актрису, и она сбивчиво рассказала, как очнувшись в пустыне, вся в синяках и ссадинах, её героиня стала бороться за жизнь. Причиной такой перемены стало «космическое», ощущение того, как внутри неё шевельнулся ребенок. Накануне своего тщательно спланированного поступка, она узнала, что беременна. Не от похотливого дядьки в туалете, того она сумела оставить ни с чем, а от Ан Хьюн-Су — спортсмена-конькобежца, который впервые за многие месяцы тронул её сердце. Она увидела его по телевизору в аэропорту во время трансляции Олимпиады и прилетела к нему в Сеул.
В этой сцене, у Алисы Олейник, вдруг появились чисто питерский акцент, и эта приятная манера называть малыша «мелкий», и таким образом говорить о нём с ласковой и жизнеутверждающей иронией. «Мулей» — так называла героиня спектакля музей в детстве, и вся семья, вслед за ней только так о нём и говорила. Она не хотела больше жить, потому что никто на Земле больше так не называл музеи. Но теперь, она не только верила в Бога, спасшего её, но и поняла, что сама стала продолжением жизни, ведь и её ребенок будет называть музей только так.
Фото: Рамис Назмиев
