26 октября закончились гастроли независимой компании из Санкт-Петербурга «театра-post». Семь спектаклей за семь дней прошли на разных площадках нашего города.
Вопрос как воспримут Д.Волкострелова, готов ли казанский зритель смотреть спектакли, пожалуй, одного из самых нетрадиционных театров России был не праздным. post». Эти гастроли — смелое решение, как для гостей, так и для организаторов — Творческой лаборатории «УГОЛ». Но, после первого спектакля, «Мы уже здесь», залы не только не опустели, напротив, ряды зрителей сомкнулись еще плотнее, так, что организаторы едва могли вместить всех желающих.
Спектакли Дмитрия Волкострелова трудно подвести под общий знаменатель и подвергнуть критике.Трактовать их нельзя, уж слишком они неоднозначны и индивидуальны для каждого.
Спектакль «Июль» поставлен по тексту, написанному в 2006 году Иваном Вырыпаевым. «Иван-знаменитость в театральном мире. Он человек новой эпохи Возрождения, — сказал о нём Дмитрий Волкострелов, — Но «Июль» не характерен даже для него. Вообще, всё творчество Вырыпаева делится на до «Июля» и то, что сейчас. Два разных автора». Этот спектакль в репертуаре «театра-post» относится к самым «долгорепетируемым». Прошло несколько лет между днём, когда актриса, Алёна Старостина, впервые увидела текст и, по её словам, влюбилась в него с первого взгляда, и тем памятным вечером 24 июня 2010 года, когда она впервые прочла его перед зрителями на сцене театра «Особняк». За это время она успела принять решение оставить МДТ Театр Европы, учителя — мэтра Льва Додина — и стать актёром труппы своего однокурсника по Санкт-Петербургской Театральной Академии Дмитрия Волкострелова, труппы, которая не имеет ни своего «дома», ни постоянного заработка.
Начало спектакля «Июль» задержалось минут на двадцать. Уже пришли и заняли свои места последние опоздавшие, а актриса, вышедшая на сцену вовремя, всё не начинала читать свой текст. Выходил и снова уходил в гримерку режиссер Дмитрий Волкострелов. Так продолжалось до тех пор, пока зрители не догадались поаплодировать, выражая не столько своё нетерпение, сколько готовность видеть и слышать. Немедленно на сцене появился Дмитрий Волкострелов, занял своё место за столом. Заглавный титр: «Июль». Текст для исполнения» сменился другим: «На сцене актриса. Она вышла только для того, чтобы исполнить текст», — гласил он. Алёна Старостина, довольно красивая, худощавая женщина, раскрыла книгу и начала читать так быстро, без запятых, с редкими паузами, что в зале повисла мёртвая тишина. Уверена, каждый из нас боялся пропустить хоть слово. Это напоминало сумасшедшескоростную езду на автомобиле по идеально гладкой и прямой трассе, когда одновременно испытываешь, и восторг, и страх. Даже ужас, потому что Алёна читала исповедь серийного убийцы, который начал свой кровавый путь с того момента, когда сгорел его дом. «Сгорел дом, а в доме две собаки. Одна — черная, сука, дворняжка, а вторая — овчарка, полугодовалый кобель. Держал обеих в сарае, взаперти, чтобы они, не убежали, пока не доделаю забор вокруг дома, осталось то метров пять протянуть проволоки, и все готово, но тут, пожар, дом как картонка сгорел минут за двадцать, и сарай, и собаки, и все нажитое за долгие годы имущество, и документы, и деньги, и все мои планы на будущее, все обратилось в серый пепел, ничего не осталось, только я и июль месяц, посреди которого, и сотворилась со мною вся эта, беспощадная дребедень. Будь ты проклят, паршивый июль, будь ты навеки проклят, месяц июль!»
Сосед, дядя Коля, не пустил погорельца в свой дом, даже на время. И герой его убил и бросил в погреб. И всё бы ничего, да собака соседа, чуя смерть, стала выть по хозяину, — порешил и собаку, подмешав ей в еду толчёного стекла. Но вновь неудача — пришли дети, проведать не заболел ли одинокий старик, что-то его давно во дворе не видно. Так убийце-погорельцу пришлось покинуть тёплый дом и пойти скитаться по свету. «Для меня это история о любви,- говорит исполнительница. – Любовь ведь бывает разной…История моих отношений с текстом. Моё признание в любви этому тексту. Я счастлива, что у меня есть возможность его произносить. Еще этот спектакль об отношениях актрисы и режиссера – то есть обо мне и Диме, о процессе создания-рождения». Я от себя бы добавила еще и об отношениях с Богом и людьми, а еще об одиночестве и равнодушие, которые способны довести до сумасшествия.
Актриса играла бесподобно, кажется ею и режиссером найдены те, единственно верные интонации. Хоть и скупые, но такие точные, телодвижения. Пауз к концу спектакля становится больше, но скорость при этом как будто не уменьшается, напротив, ты к ней привыкаешь. Настолько, что выжимаешь газ еще сильнее и вместе с героиней – последней жертвой маньяка, готовишься перейти в иное измерение.
Постановку «Лекция о Ничто» спектаклем в привычном смысле этого слова можно назвать с трудом. Это произведение американского композитора, философа, музыковеда и художника, пионера в области алеаторики – нестандартного использования музыкальных инструментов, и авангардиста Джона Кейджа. Но режиссер смог обставить его самым таинственным способом. Особенно впечатляет Пролог, когда помощник просит оставить мобильные телефоны в импровизированной «камере хранения» и «заходить по одному»… за тяжёлую чёрную занавеску. Затем надо было сделать три шага в кромешной темноте и остановиться. Далее к месту тебя провожал всё тот же помощник, слегка раздвигая тьму крошечным фонариком. Мне это напомнило, как маленькой девочкой я въезжала на открытой вагонетке в комнату страха чешского «луна-парка». Что тогда пугало больше темнота или неизвестность, сказать трудно, но расчёт режиссера, кажется, сработал, я оставила по ту сторону чёрного занавеса свой социальный статус, возраст и связь с этим миром. Посадив меня, как и остальных 11 человек( на этом спектакле может присутствовать только 12 зрителей), лицом к одной из граней большого белого квадрата, помощник исчез в темноте. Оставил меня и других прислушиваться к тихому шёпоту аппаратуры, там, внутри этого квадрата, и звуку голосов. Мужскому (Иван Николаев) и женскому(Алена Старостина), они зачитывали ритмизованный, с частыми паузами, почти одинаковый текст, словно водили нас по кругу. Организаторы этого действа, видимо, полагали, что я начну погружаться в себя и, возможно, совершенствоваться. В первые несколько минут мне показалось, что я, действительно, оказалась в пространстве личного микрокосма, где темно, вместо света в конце тоннеля — тупик — светлая грань квадрата, а за нею лишь шорохи, которым нет дела до меня. «Тишине угодно, чтобы я продолжал!» — вещает мужской голос. Моего мнения никто не спрашивает, я и тишина — субстанции параллельные… Но то ли крепки были в тот момент мои связи с миром внешним, уж слишком я была взбудоражена им, или методы были неэффективными, а может быть внезапный кашель актрисы вернул меня к действительности, но сеанса психотерапии не случилось. Повторяющийся текст, имеющий гораздо меньше смысла, чем самое заурядное дзен-буддисткое высказывание, напоминал гигантский маятник, следя за которым, вскоре впадаешь в гипнотический сон. Тем более, что тебе постоянно напоминают: Если хочешь спать, не сопротивляйся, мол, этому желанию. Периодически менялось лишь освещение. Свет шёл, то из «нутра» квадрата, то снаружи, освещая его грани, то рассевался по огромному залу, зажигая многочисленные одинаковые настольные лампы, стоящие на полу. Однажды он переместился на потолок, и все присутствующие подняли глаза в надежде что-либо увидеть, но чуда не произошло, экран на потолке остался таким же белым и безучастным. В довершение ко всему актёры с треском разорвали грани квадрата и вышли из него, как бы призывая нас всех разорвать всё сковывающее нашу свободу и жить.
Но мы просто пошли домой!
Внимательно изучив открытки, которые мне вручили после спектакля (вместе с моим телефоном), я узнала, что Джон Кейдж, и впрямь, относил себя к дзен-буддистам и привлекал в свою музыку элементы этой философии, вибрации окружающего мира, звучащие паузы, создавая гармонию случайности.
Выходит, что это блюдо подано было мне режиссером и актёрами весьма верно, только меня не научили его есть… Но это уже другая история.
В целом же, можно с уверенностью сказать — гастроли «театра-post» прошли в Казани, весьма успешно.
Фото: Рамис Назмиев
